--------

Они брели через пески уже вторую неделю. Свирепое солнце, огнедышащая пустыня. Слабый ветерок, в иных местах называющийся бризом, здесь рвет легкие и засыпает следы. Песок и солнце убили все живое, они уже схоронили следы, но еще не успели расправиться с теми, кто их оставил. Цепочка сдвоенных следов, больших и маленьких, огибала барханы, колыхавшиеся под испепеляющими лучами солнца и исчезала. Но они всегда рядом, вместе. Сколь бы причудлив и загадочен не был их трагический путь, следы ни разу не покидали друг друга и погибали неразлученными.
     Высокий темноволосый мужчина с трудом вырывал ноги из предательски податливого песками каждый новый шаг становился еще одним звеном в цепи бесконечной пытки. Стройная хрупкая женщина уже несколько раз в изнеможении опускалась на песок, но его жар поднимал ее с беспощадностью палача. Наконец , она рухнула без движения, но все еще твердая рука ее спутника подняла невесомое тело, и вновь поплыли призрачные следы.
     Они брели сквозь пески уже вторую неделю, вторую неделю он спасал ее своей любовью, вторую неделю он прокладывал дорогу к жизни. Пища кончилась четыре дня назад, но она этого не заметила: каждый вечер, когда в застывшем зеркале песка неистовствовал первобытный закат -это были самые благословенные мгновения их одиссеи, жар отступал, а ночной холод еще медлил, в эти минуты он всыпал ей в ладонь крохи, которые с предусмотрительностью скряги экономил с первого дня. Для нее. Ночи они проводили в объятиях друг друга, он согревал ее теплом своего тела, и, просыпаясь на рассвете, в ее ушах звучали слова любви - его чувство было столь же большим и сильным, как солнце полуденной пустыни, и на рассвете, когда поднималось светило-убийца, любовь ее спутника становилась надежной защитой.
       На десятый день кончилась вода. Он смочил последними каплями ее трескающиеся губы и приготовился к смерти. Но даже в эти, последние часы, он говорил ей о своей любви, и она шла навстречу гибели с безразличием приготовленного к казни.
      Шаги, последние шаги... Но вдруг в тугих вихрях возникло нечто совершенно необыкновенное, словно в скорбный зал крематория ворвалась мелодия юного Моцарта. Вода! Вместе с раскаленными песчинками на их губы падали мелкие водяные брызги, и Вслед за губами потянулись тела.
     Но солнце набирало силу, и любовь сливалась со смертоносными лучами. Он собрал последние силы, сжал ее руку, сделал вздох, выдохнул горячий воздух вперемешку со словами великой Любви, и побежал! Она летела рядом с ним, как стрела, не в силах оторваться от выпустившей ее тетивы, и, преодолев бархан, они увидели Реку. Ее серебряное тело разорвало пустыню на две части, разделило песок на Жизнь и Смерть, и они бросились к хрустальным брызгам.

     И только в трех десятках ярдов от Жизни они увидели, что путь к ней преграждают всадники. Один из всадников выехал вперед. Его черный конь нетерпеливо переступал точеными ногами, гордо изгибал лебединую шею.
     Всадник широко улыбнулся и в мгновение ока опешил , словно не желая обмануть ожидания своего скакуна. Он широким движением показал на реку и, смеясь, сказал:

"Вода, много воды. А вы хотите пить."
Он не спрашивал, он утверждал. И у них не было оснований спорить с ним. Он снова улыбнулся:

"Это ваша вода, а она, — он кивнул головой в сторону женщины, — должна остаться с нами. Ей будет хорошо, а ты получишь свою воду. Живи."

"Нет", - коротко ответил мужчина и обнажил клинок.

"Глупо", - с грустью произнес всадник.

Их было немного, но они надежно прикрывали Реку. Он остановился, а она сделала еще несколько шагов. Человек, не шевельнулся, а только взглянул на своих товарищей. И в то мгновение, когда взгляд его оторвался от лица мужчины, женщина неуловимым змеиным движением вырвала меч из ножен склонившегося над ней всадника и по рукоять вонзила его в грудь своего спутника: